Нуреев: Уфа — Париж

В Уфе прошел XIX Международный фестиваль балетного искусства имени Рудольфа Нуреева. По традиции на него съехались звезды первой величины из лучших театров России и мира. В качестве специального гостя был приглашен музыкальный и балетный критик, вице-президент Международной ассоциации музыкальных критиков Виктор Игнатов. Обозреватель и член попечительского совета российского телеканала «Театр» уже 30 лет живет во Франции. Но парижский гость заинтересовал нас и по другой причине: Виктор Михайлович знал гения мирового балета, дружил с ним.
Мы решили показать ему город, где Нуреев родился, учился и готовился шагнуть на Олимп мировой славы. Господин Игнатов с благодарностью принял наше предложение.

Мы едем по улице Октябрьской революции (бывшей Большой Казанской). Пожалуй, она из немногих уфимских улиц, сохранивших облик конца XIX — начала XX века. Нашему гостю было на что посмотреть: деревянные и каменные особняки, многие из которых находятся под охраной государства. Ему любопытно все: от завитков на деревянных наличниках до лепнины на бывшем здании Волжско-Камского банка.

А мы приближаемся к тому месту, где начиналась Уфа — Монументу Дружбы. Журналист делает очередные кадры: дети, приехавшие из башкирской глубинки, фотографируются у этого символа единения двух народов. Пока Виктор Михайлович набирается впечатлений, мы не упускаем возможности узнать любые подробности его общения с нашим земляком:

— Первое ощущение от знакомства с Рудольфом было чарующим, — рассказывает он. — Когда перед тобой живой гений, трудно быть объективным. Уже потом я познал его деловитость, организованность, привязанности, отношение к людям, искусству. Но он до конца остался для меня тайной, которая присутствует в любом гении.

На сцене Башкирского государственного театра оперы и балета произошла первая встреча семилетнего Рудика с искусством танца: балет «Журавлиная песнь» произвел на него неизгладимое впечатление. Сегодня в выставочном зале Эрмитаж, бывшем в бытность репетиционным, открыт музей, в экспозиции которого собраны 156 артефактов из жизни и творчества короля балета.

Для господина Игнатова существование такого количества экспонатов стало открытием:
— Рудольф наверняка был бы рад, зная, что на родине по крупицам собирают все, что связано с его жизнью и творчеством. Вообще, он очень любил побродить в тишине музейных залов, впитывая в себя знания. В этом году в Ла Скала прошла юбилейная выставка, а 6 марта — в годовщину смерти — состоялся грандиозный гала-концерт в Париже. В Уфе мне запомнилось начало фестиваля: столь значимый праздник открыли ученики колледжа, носящего имя Нуреева. Это символично, ответственно и престижно. И надо сказать, что дети полностью оправдали доверие. Конечно, в плане техники им еще расти и расти, но видно, что они горят искусством танца. Мне даже на миг показалось, что где-то среди них, возможно, танцует новый Нуреев. Думаю, что Рудольф был бы чрезвычайно доволен тем обстоятельством, что на его родине продолжают традиции русской классической школы балета. 15 апреля я присутствовал в Парижской национальной опере на гала-концерте, посвященном 300-летию французской школы танца, и там тоже приняли участие ее юные воспитанники. А 17 апреля приехал в Уфу. У Нуреева была мечта: соединить музыкальность, лиричность, невероятную мягкость рук русской школы с ювелирной, отточенной техникой ног французской. По его мнению, таким должен быть идеальный образ артиста балета.

Мы поднимаемся на смотровую площадку у Сергиевского кладбища, откуда Уфа видна как на ладони (через 100 метров отсюда находится самая высокая в топографическом смысле точка нашей столицы). Вдали широкая гладь разлившейся Белой, мосты, еще дальше — главный символ города — памятник Салавату Юлаеву, телевизионная вышка. Под нами одноэтажные деревянные домики старой Уфы и новостройки, появившиеся совсем недавно. Мы обращаем внимание гостя на уникальность географического положения: город величественно возвышается на горе в окружении трех рек.

— Ощущение такое, что ваша столица молода, очень много новых зданий, — делится впечатлениями Виктор, — не знал, что Уфе более 400 лет. Кстати, напишите, что это самый чистый город в мире. Поверьте, в этом смысле Парижу далеко до вас.

А наш путь лежит на север. Проезжаем мимо гостиницы «Азимут» (прежде «Россия»). В 1987 году Нуреев останавливался здесь, когда ему разрешили навестить умирающую мать. Она жила неподалеку, всего в пяти минутах ходьбы.

— Рудольф был подавлен после поездки в Уфу, — вспоминает Игнатов, — чувствовались обида и скрытая боль, которые он никогда не показывал. Нурееву очень важно было признание на родине. В 1991-м его пригласили на новогоднее представление во Дворец съездов. Он позвонил мне: «Надо сделать интервью для газеты «Культура». Наша встреча произошла на сцене Гранд-опера, где шли репетиции балета «Ромео и Джульетта». Надо сказать, что ранее у него была такая же договоренность с известным балетным критиком из газеты «Фигаро» Рене Сервеном. Рудольф предложил мне опередить француза. Чтобы успеть, пришлось взбежать на сцену прямо из зала. Первый вопрос задал он: «Как вам спектакль?». Я откровенно признался: «Ужасно! Любовь — это свет, а у вас на сцене черные надгробия». «Любовь — это бег через препятствия к смерти», — ответил он. Собственно вся его жизнь и была бегом.

Мечеть Ляля-Тюльпан построена относительно недавно, но уже стала одной из главных достопримечательностей города. Виктор снимает обувь и проходит внутрь здания, ему разрешают сфотографировать внутреннее убранство, восторг гостя вызывает разноцветная мозаика.

— Рудольф был атеистом, — рассказывает он, — только однажды он обратился к Богу, когда перед ним стоял выбор: остаться на Западе или продолжить гастроли с труппой Кировского театра. Тогда он и отправился в один из самых красивых католических храмов Парижа — «Мадлен». Извиняясь за свое неверие, он просил Бога дать ему знак. И действительно, обстоятельства решающего дня сложились так, что этот знак был дан. Как-то в разговоре с ним, я начал фразу со слов «ваша русская душа». Нуреев отреагировал резко: «Запомните: никакой русской души — я мусульманин». Этим он подчеркнул свою национальность. Рудольф был мусульманином по рождению и воспитанию, но по широте взглядов абсолютным европейцем. Он впитал западную культуру с огромной жаждой познания.

Возвращаемся на берег Белой, к главному памятнику столицы Салавату Юлаеву.
— Идеальное место, — говорит Виктор Михайлович. — В самой фигуре всадника чувствуется какая-то внутренняя патетика, свободолюбие. Мне кажется именно эта непокорность, внутренняя сила очень роднит героя башкирского народа с Нуреевым.

Улица Зенцова. Здесь в квартале между улицами Чернышевского и Красина стоял дом, в котором жила семья Нуреевых. Его давно снесли. Но именно это место произвело на гостя из Парижа самое волнующее впечатление:
— Все очень реально.

До школы № 2, где учился будущий директор Гранд-опера, не так далеко. Пешком минут 10–15.
Сегодня в этом здании располагается Башкирский хореографический колледж им. Нуреева.
В сопровождении директора Олии Вильдановой мы идем по гулким коридорам с высокими арками: когда-то по ним бегал маленький Рудик. Здесь, конечно, многое изменилось, но здание не претерпело кардинальных изменений. Теперь тут живет танец. Заглядываем в школьный театр: студенты третьего курса готовятся к госэкзамену по дуэтно-классическому танцу.
— Держите дистанцию, добавьте настроение, — преподаватель Руслан Мухаметов дает выпускникам последние указания.
Мы поднимаемся на второй этаж. В фойе внимание гостя привлекают портреты корифеев балета и трогательная стенгазета, выпущенная к юбилею Нуреева. Знакомимся с учениками.
— Вам необыкновенно повезло, — подводит итог гость, — ваше будущее связано с именем великого танцовщика XX века.
Недавно в Уфе появилась улица Рудольфа Нуреева. А вот памятника до сих пор нет. По мнению Виктора Игнатова, он должен занять свое место перед зданием, где постигают искусство балета его земляки:
— Почему бы не объявить конкурс на лучшее воплощение гения танца в бронзе? Я думаю, что смогу собрать средства во Франции на это благое дело.

Из воспоминаний бывшего директора башкирского хореографического училища Алика Бикчурина:
— Встретились мы в ноябре 1989 года, когда он приехал в Ленинград танцевать в балете «Сильфида». Встреча не была легкой, совсем наоборот: чувствовалась глубокая обида Рудольфа на Уфу. Но, когда я стал рассказывать о только что открытом училище, он «растаял» и «потеплел» и принялся, забыв на минуту-другую о толпе журналистов и посетителей в гримуборной, расспрашивать о состоянии и планах учебного заведения. Расстались мы, дав друг другу слово о сотрудничестве. Рудольф Нуреев должен был приехать в Уфу осенью 1990 года вместе с киногруппой, затеявшей документальный фильм о нем. Он обещал оказать художественно-педагогическую помощь преподавателям, финансовую поддержку училищу, познакомиться с методическими основами нашей работы и, в свою очередь, показать конкретные формы педагогики, принятой во Франции. Но киногруппа прибыла в Уфу без Рудольфа Нуреева: его не отпустил контракт. Весной 1992-го в день его казанской гастроли я находился в Перми на Международном конкурсе молодых артистов балета, и намеченная встреча вновь сорвалась. По телефону договорились встретиться в Англии: в конце 1992 года Башкирское хореографическое училище было приглашено в Великобританию на показательные гастроли. Увы, в аэропорту Лондона газеты встретили нас сообщениями об умирающем Рудольфе Нурееве.

Светлана ЯНОВА,
журнал «Уфа», май 2013.