6 мая 2016 года

Дирижёрская партитура

Артём Макаров, заслуженный артист РБ, главный дирижёр театра
Альманах "Театры России"

Музыка раскрывает наши чувства, нашу эмоциональную природу. Всем известно выражение, что человек, который впервые приходит на оперный спектакль, либо полюбит оперу навсегда, либо возненавидит её. И, действительно, мне часто приходится наблюдать удивительные вещи, которые происходят со зрителями, впервые оказавшимися в оперном театре, – и каждый раз я задаю себе вопрос: что случается с человеком, который никогда не слышал, не смотрел оперный спектакль – и вдруг видит вживую, и ему нравится, и он в восторге, и хочет прийти снова. Вскрытые музыкой эмоции влияют на его характер, на настроение, на вкус, человек начинает меняться, он что-то открывает в себе: он не просто знакомится с театром – он знакомится с самим собой!

Художественная политика

Часть прошлого сезона и весь этот год мы посвятили восстановлению спектаклей, которые шли в репертуаре до реконструкции. Некоторые постановки пришлось списать за изношенностью, а какие-то позволили себя адаптировать к новой сцене и её возможностям. Сегодня восстановлено почти всё, осталось несколько названий, в том числе «Паяцы» Леонкавалло, «Так поступают все женщины, или Школа влюблённых» Моцарта и пара балетных спектаклей, которыми мы будем заниматься в следующий сезон.

Восстановление старого спектакля – это в какой-то степени маленькая премьера. Поскольку сейчас у нас на сцене новое техническое оборудование, то все световые партитуры пишутся заново, заново ставится свет. Много работы и у режиссёра: актёры вновь репетируют мизансцены, потому что со временем что-то всё равно забывается. Что касается костюмов и декораций, то там происходит полная реабилитация. В апреле зрители увидели обновлённую оперу «В ночь лунного затмения», а в мае – оперетту «Летучая мышь». Оба спектакля были поставлены очень давно, поэтому нам пришлось серьёзно потрудиться, чтобы суметь воплотить их вновь. Иногда легче сделать новый спектакль, чем реанимировать старый, но, тем не менее, такая работа тоже необходима и важна для театра.

При составлении репертуара мы стараемся учитывать несколько факторов. Есть определённый набор классических названий, который должен быть в каждом театре. В балете это «Лебединое озеро», «Щелкунчик», «Спящая красавица», «Дон Кихот». То же самое в опере: если на улице обратиться к прохожему с вопросом, какие он знает оперы, то он, скорее всего, назовёт «Кармен», «Травиату», «Риголетто». Всё это названия популярные, и они должны быть в репертуаре, потому что если человек, который не был в оперном театре (а таких тоже очень много), захочет прийти к нам и посмотрит на афишу, то он, скорее всего, выберёт то, что уже где-то слышал. И здесь мы должны помогать зрителям: чтобы, посмотрев популярную классическую постановку, они получили бы представление об этом жанре и свои первые впечатления.

Но, безусловно, этот список нужно расширять, и зрителя нужно воспитывать. То есть всё время ориентироваться только на известные произведения – это значит ограничивать репертуар. Мы стараемся, чтобы публика развивалась, шла в ногу со временем, и в этом году поставили две оперы, которых никогда не было в нашем театре – «Орлеанскую деву» Чайковского и «Геракла» Генделя. Последняя стала также и всероссийской премьерой.

Геракл

Во время реконструкции театра мы искали спектакль для малой сцены, так как большая была закрыта. Названий нашлось не так много, потому что возможности на этой площадке ограничены: небольшая оркестровая яма, небольшой зал. Одним из жанров, который мог бы, на мой взгляд, подойти нам, была старинная барочная опера. Достаточно детально просматривая творчество многих композиторов, я остановил свой выбор на опере «Геракл» Генделя. Однако более подробно изучив её, понял, что для малой сцены она всё-таки не подходит, так как является, по сути, ораторией, где есть масштаб, где задействован большой хор, да и в целом по сюжету действие требует большей сценической площади. И так получилось, что начальные планы сделать этот спектакль на малой сцене как-то сами собой перешли в намерение поставить его на большой.

Ещё одна интересная ситуация возникла, когда я стал искать режиссёра для этого спектакля. Я позвонил своему хорошему другу, режиссёру Георгию Исаакяну и спросил его, что он думает об этой музыке? Он очень удивился моему вопросу, потому что, являясь хорошим знатоком барочной музыки, он в последнее время просматривал оперы и тоже сделал акцент именно на этом произведении. Казалось бы: неизвестная музыка – и тем удивительней было это совпадение.

Любой режиссёр, дирижёр, выбирая произведение, смотрит: подходит ли это труппе, есть ли певцы, которые могут это спеть? И здесь тоже произошло абсолютное попадание, потому что, несмотря на сложные партии, получилось так, что на все роли у нас нашлись исполнители, и даже по двое.
Всегда интересно находить что-то новое, и тот факт, что этого ни разу не было не только в Уфе и вообще в России, лишь подогревал интерес. Желание познакомить уфимскую публику с оперой Генделя подкрепилось возможностями труппы, сыграла свою роль и готовность Исаакяна, и в результате мы приняли решение ставить этот спектакль.

Наверное, самым лёгким путём было бы сделать традиционную постановку в традиционных костюмах. Актёры в барочной опере в своих движениях были достаточно ограничены, страсти выражались скупыми выразительными средствами, то есть режиссуры как таковой там было мало. Да, можно было сделать и так, но было ли бы это интересно зрителю – большой вопрос. Георгий Исаакян не ставит простых спектаклей, это режиссёр такого уровня, который может себе позволить делать спектакль так, как считает нужным. Сюжет оперы «Геракл» вполне сопоставим с нашим временем: любовь, ревность, месть. Поэтому, когдаИсаакян предложил свою версию постановки: современную, необычную, провокационную – я не стал возражать: для меня он является Мастером, и я ему доверяю.

Уже тогда, на стадии подготовки я понимал, что будет неоднозначная реакция публики и разные отзывы, но я также считаю, что такие спектакли, каким получился «Геракл» – необычный, противоречивый – хотя бы один или два должны быть в репертуаре, потому что они сразу поднимают труппу на совершенно другой уровень. Может быть, любой другой спектакль не вызвал бы такого резонанса, и, возможно, вообще бы никакого резонанса не вызвал – ни плохого, ни хорошего: был бы очередной премьерой, а этот стал ярким театральным событием, и, я думаю, его ещё многие захотят посмотреть, чтобы составить по этому поводу своё мнение. Нас уже пригласили на фестиваль в Москву, и, если всё будет хорошо, в октябре мы поедем с «Гераклом» на фестиваль, организованный Ассоциацией музыкальных театров, в котором будут участвовать многие российские театры.

Подвиг тринадцатый, творческий

«Геракл» – своеобразная жанровая смесь оперы с ораторией, где есть солисты (действующие лица) и хор, который как бы комментирует всё происходящее на сцене. Режиссёр поставил историю Геракла так, как если бы это происходило в наши дни. Взаимосвязь времён и событий получилась живой и интересной: ты понимаешь, что прошли тысячи лет, а страсти, которые правят миром, всё те же: ревность осталась ревностью, любовь – любовью...

Споры и неоднозначные оценки вызвало художественно-сценическое воплощение оперы: многие посчитали, что оно чрезмерно натуралистично. Отстаивая право на творческие поиски и эксперименты, я хочу заметить, что, например, в драматическом театре к подобным постановочным решениям все относятся почему-то более лояльно: там это можно, и всё нормально принимается. А в оперном театре этого делать почему-то нельзя: здесь все хотят видеть только кринолины, роскошные костюмы – работает определённый стереотип. Но опять-таки мне кажется, надо воспитывать публику и показывать разные спектакли: что опера сегодня может быть и такой тоже. Мне кажется, замечательно, что наш зритель имеет возможность посмотреть не привычный, классический, а совершенно другой спектакль – именно в тенденциях современного музыкального театра.

Кроме того, помимо желания показать что-то новое зрителю – сработала ещё одна серьёзная мотивация: всё это очень важно для труппы. Потому что и актёры тоже должны работать в разных жанрах, чтобы развиваться. Барочная музыка непривычна и трудна для исполнения, и нам пришлось потрудиться, потому что это определённый стиль, которым владеют не все. У кого-то получилось не сразу, а уже немного позже, в процессе работы. Настоящим камнем преткновения стал английский язык либретто, которым многие наши критики, как оказалось, владеют в совершенстве, указывая на недостатки произношения певцам. Но критики на то и критики, чтобы критиковать, это нормальный рабочий процесс, поэтому, несмотря ни на что, я считаю, что спектакль стал полезен для всех и в итоге получился ярким событием в театральной жизни Уфы. Что касается меня, то профессия закаляет. Чтобы решиться на такую постановку, нужна определённая смелость. Но без этого нет ни художника, ни творчества.

Работа над спектаклем никогда не может быть предсказуема. Даже когда ставишь абсолютно традиционное произведение и когда уверен, что все всё выучат, все это пели – и тогда нельзя предугадать результат. А в случае с «Гераклом» опасения только утраивались: это был большой риск. Если говорить про музыкальную сторону, то меня беспокоили даже не столько солисты, сколько хор: для них это, действительно, был подвиг. Оратория предполагает множество хоровых номеров, а применительно к эпохе барокко – это ещё и совершенно другой стиль пения, и в этом плане была проведена колоссальная работа: нам помогал приглашённый хормейстер Виталий Полонский, специализирующийся именно на старинной музыке, и в тандеме с ним отлично сработали наши хормейстеры. В итоге хор прекрасно себя показал, и этот спектакль стал для них очень мощным катализатором профессионального роста. И, если вернуться к вопросу о предсказуемости, то здесь ситуация получилась обратной: я опасался за результат, а в итоге всё получилось замечательно, музыкальная сторона спектакля удовлетворила меня даже больше, чем на 100 %, и я сделал вывод, что нашей труппе доступно и подвластно если не всё, то очень многое. Это приятно.

«Геракла» мы поставили в рекордно короткие сроки. Премьера была назначена на 25 декабря, а первые репетиции начались 6 декабря. Для такого спектакля это очень мало, но Исаакян умеет работать быстро, сразу всё доходчиво объясняет, тем более с нашей труппой он знаком по предыдущим работам, поэтому все друг друга хорошо понимали, плюс сам состав солистов был очень профессионален, и постановочный процесс прошёл на удивление достаточно легко. Спектакли бывают разные: бывает, что всё рождается через боль и мучения, а вот здесь, несмотря на то, что опера колоссально сложна, получилось наоборот – такое бывает редко.

Я считаю, что неким предваряющим событием этой постановки был спектакль Георгия Исаакяна «Школа влюблённых, или так поступают все женщины», который он поставил у нас три года назад. Эту работу также можно назвать современным спектаклем. Опера тоже ставилась в Уфе впервые, и до её выхода многие считали своим долгом высказать сомнения, но в итоге наша театральная молодёжь спела её просто великолепно, и сама постановка была принята на ура. Это была своего рода минималистическая версия без какого-то уточнения места и времени. «Школу влюблённых» встретили очень хорошо, было много восторженных откликов и прессы, и публики. Постановка «Геракла» стала следующим шагом, нужным для всех, и я думаю, что пройдёт время, и у этого спектакля будет появляться всё больше и больше поклонников.

В репертуаре театра должны быть разные спектакли. Я за то, чтобы основу всё-таки составляли постановки в традиционном воплощении, в соответствии с возможностями современного театра: декорации, костюмы, световое оформление – пусть это будет современная стилизация той эпохи. Но, кроме этого, обязательно должны быть спектакли, которые выбиваются из привычного ряда и как-то воспитывают и двигают публику и театр.

Несмотря на свою некоторую консервативность, опера как жанр не устаревает, и я не чувствую уменьшение интереса, наоборот, в смысле посещения публикой театра в последние годы даже наблюдается всплеск, который вселяет надежду. Безусловно, опера «проигрывает» балету, потому что там – чистое зрелище, а здесь всё равно нужно немного думать, а зрители не всегда хотят думать, особенно в оперном театре – здесь хотят видеть просто красивую картинку: декорации, костюмы, свет. В драматическом театре этого может не быть, а у нас эффектность – часть жанра.

Репетиция

Дирижёрами не рождаются – дирижёрами становятся, и выбор этот должен быть осознанным: человек обязан понимать, на что он себя обрекает.

В отношении с коллективом должна быть демократия с элементами диктатуры. Даже если диктатура будет завуалирована – она всё равно нужна, поэтому дирижёру необходимо иметь наряду с музыкальными, профессиональными способностями также и личностные, сильные волевые качества.

Со временем дирижёр осваивает ещё и профессию врача-психотерапевта (в большей степени это относится к должности главного дирижёра). Я опять-таки в ироничном смысле, потому что иногда за день приходит столько разных людей, которые что-то спрашивают, требуют, на кого-то жалуются: театр похож на муравейник. Недавно я прочитал интервью с Робертом Стуруа (художественный руководитель Театра им. Шота Руставели – ред.). На вопрос, как у него складываются отношения с труппой, он ответил: сезонно – вот вешаю я приказ о назначении на роли в новом спектакле, и после этого половина труппы меня ненавидит (та, которая не видит своих фамилий в списке). Я посмеялся: да, очень знакомый момент...

Иногда уже по рабочему шуму в оркестре перед репетицией можно определить, как настроен коллектив. Хотя, конечно, люди все взрослые, адекватные, но человеческий фактор всё равно есть. Естественно, на репетиции всё проще: в конце концов, можно остановиться, повторить какие-то моменты, а на спектакле ты уже ничего не сможешь сделать, если что-то пошло не так. Профессионализм и опыт минимизируют эти ситуации, но они, конечно, бывают у всех. Театр – искусство живое, со всеми вытекающими отсюда рисками.

А вообще, чтобы понимать музыканта, певца, нужно иметь чёткое представление о его работе. Мне в этом плане повезло: когда-то я играл на кларнете, поэтому мне, например, очень хорошо знакомы проблемы в духовой группе оркестра. А для того, чтобы профессионально работать с певцами, я долгое время работал концертмейстером у вокалистов и даже сам два года брал уроки пения, чтобы понять на собственном опыте, что происходит с артистами, когда они поют, и это мне очень пригодилось впоследствии.

Восточные ноты

Это был достаточно большой отрезок времени: почти десять лет (последние два года я совмещал с работой в Уфе), когда я работал в Анкарской государственной опере, в Стамбульской государственной опере, в консерватории города Эскишехир.

Классическая музыкальная культура в Турции очень молодая, Анкарскому оперному театру всего около шестидесяти лет. В своё время все турецкие театры приглашали большое количество специалистов-иностранцев: русских, французов, итальянцев, среди которых были и певцы, и музыканты, и танцовщики, и дирижёры. То же самое было и в системе музыкального образования. Иностранные специалисты помогли подняться турецким оперным театрам на высокий профессиональный уровень.

Система проката спектаклей в Турции немного похожа на западную: постановка идёт сезон или два, в зависимости от наполняемости зала, а потом снимается. Постоянное обновление репертуара требует денег, которых, к удивлению, выделяются намного больше, чем у нас. За счёт достойного финансирования каждый театр ставит в год пять-шесть новых спектаклей – это очень много: мы, например, здесь не имеем такой возможности. Также меня удивило и обрадовало абсолютное отсутствие консерватизма в выборе репертуара. У нас в России мы найдём, может быть, пару театров, которые ставят Вагнера или Рихарда Штрауса: скорее всего, это будут столичные театры – Большой, Мариинский. В Турции шесть оперных театров, и в любом из них может прозвучать музыка Вагнера, неизвестные оперы Генделя или Рихарда Штрауса, Верди, Пуччини… Там к этому относятся спокойно, опять-таки с целью, чтобы и зритель получал возможность увидеть разные названия, и чтобы труппа развивалась.

На первый взгляд, всё это немного странно, потому что считается, что в России и классическая музыка, и музыкальное образование на несколько порядков выше, чем в Турции, но тем не менее, репертуарный подход в российских театрах намного консервативнее. Хотя в последнее время общая картина начала постепенно меняться: всё чаще замечаешь, что театры выбирают новые, малоизвестные названия, и это, конечно, радует.