23 сентября 2011 года

Поздравляем!

Беседовала Нина Жиленко.

Заслуженную артистку Башкортостана Айслу Ганееву поздравляем с юбилейным Днём рождения! Желаем здоровья и благополучия, успехов во всех начинаниях!

В Ленинграде маленькую Айслу Ганееву из Уфы лучшие балетные педагоги учили классическому танцу. А через двадцать с лишним лет уже опытную балерину Башкирского государственного театра оперы и балета заслуженную артистку республики Айслу Ганееву-Панину практически те же педагоги учили методике преподавания танца. Только училище стало Академией русского балета имени А. Я. Вагановой. Сменилась вывеска, но марка и качество обучения — неизменно высокие. Ленинградская закалка — на всю жизнь, потому что там учат не только профессии, но и трудолюбию, доброте, тактичности, искусству общения, стремлению к знаниям. Айслу, не отрываясь от сцены, успела окончить, кроме Вагановской академии, еще и Башкирский педагогический институт по специальности «психология». Теперь сама учит детей в Башкирском хореографическом колледже имени Р. Нуреева и в Уфимской государственной академии искусств имени З. Исмагилова на факультете хореографии.

Танец Айслу Ганеевой запомнился не только технической безупречностью, но элегантностью, утонченностью, эмоциональной наполненностью. Ленинградские уроки не прошли даром. Да и собственный опыт накопился за долгую сценическую жизнь. Есть чем поделиться с будущими артистами и педагогами балета.

Мы встретились с Айслу Ревмировной накануне ее золотого юбилея. Воспоминаниям не было конца…

— Айслу, почти все балерины признаются: уход со сцены мучителен. Не всем удается быстро найти удовлетворение в педагогической работе. Как у вас это происходило?

— У меня тоже все было непросто. Хотя грех жаловаться — мой балеринский век получился продолжительным: я танцевала на сцене почти 30 лет и постепенно переходила с ведущих партий на игровые. Дама в зеленом в «Голубом Дунае», мать в «Жизели», синьора Капулетти в «Ромео и Джульетте»… Для меня это было органично. Но… когда наступил момент и мне дали понять, что нужно уступить место молодым танцовщицам… Было тяжело. Но настоящее испытание ожидало меня в самом училище, на уроке. Ты не сама танцуешь, не сама выполняешь то или иное движение — ты должна научить детей, как правильно его сделать. Вроде я немало знаю, и многое хочется дать, а у детей свои законы восприятия. Тогда я поняла: как важны системные знания и как необходим опыт! И только сейчас, через пять лет преподавания, чувствую себя увереннее, спокойнее. Сначала я вела класс мальчиков — по просьбе тогдашнего директора училища Али Салиховича Бикчурина, а в этом году мне поручили девочек-первоклашек.

— Напоминает путь в балет учениц ваш собственный?

— Конечно! Невольно вспоминаю свои ученические годы, интернатскую жизнь…

— Как получилось, что вы пришли в балет?

— С малых лет я любила танцевать. Большую роль сыграло семейное окружение. Мой папа, Ревмир Галеевич Ганеев, был профессором истории, окончил МГУ. Он один из первых стал заниматься историей города Уфы, вышла книга под его редакторством. Мама, Рио Имаевна, филолог по образованию, преподаватель русского языка и литературы. Среди наших знакомых был весь цвет башкирского балета: Зайтуна Насретдинова, Тамара Худайбердина, Майя Тагирова, Ильдус Хабиров, Фирдаус Нафикова, Шамиль Терегулов, Леонора Куватова и многие другие. Естественно, когда в Уфу приехала комиссия Ленинградского хореографического училища для набора детей, все единодушно посоветовали отдать меня на классическое отделение. Просмотр проходил в Башкирском театре оперы и балета, меня приняли, и девятилетней девочкой я уехала в Ленинград.

— Представляю, как нелегко было расстаться с домом, родными… Но, видимо, желание учиться все пересиливало?

— Честно скажу, у меня были не блестящие данные, но я была очень танцевальная, очень живая, и в первый же год меня, единственную из класса, занимали во всех спектаклях Кировского театра, где участвовали дети. Осознание того, что это великая сцена, пришло, конечно, позже. Но какой бесценный опыт я получила! Научилась ориентироваться в пространстве сцены, стала организованнее, собраннее. Теперь не совсем подходило прозвище «Обезьянка», которое мне дали в училище за живость и вертлявость. А как счастлива я была, когда во время поклонов после спектакля «Шурале» меня взяла за руку знаменитая балерина Нинель Кургапкина. Меня словно током пронзило…

— Кто был вашим первым педагогом?

— Ирина Давыдовна Якобсон, жена балетмейстера Леонида Якобсона, сама талантливая балерина и замечательный педагог, ученица Агриппины Вагановой. После смерти мужа она обосновалась в Германии, сейчас ей за восемьдесят, но она активна, консультирует по балетным вопросам. Как-то я прочитала, что Джон Ноймайер обращается к ней за советами. В общем, Ирина Давыдовна прекрасно учила нас, и через полгода я вообразила, что все познала, все освоила, и меня можно забирать домой. Редкие свободные минуты просиживала у окна и ждала, когда приедут из Уфы за готовой «артисткой».

— Скоро пришло понимание того, что это надолго и серьезно?

— Пожалуй, к концу первого класса. Ко мне приезжал папа, и в письмах родители, бабушки, дедушки, тетушки внушали, что я — старшая дочь, должна показать пример трудолюбия и целеустремленности, не подвести. И я старалась изо всех сил, стремилась не то, чтобы быть первой, но делать все лучше, качественнее.

— Что особенно поразило и запомнилось за время учебы? Может быть это связано с театром или конкретными личностями…

— По прошествии лет я понимаю, насколько дружно мы жили. На отделении были дети разных национальностей — башкиры, осетины, чеченцы, дагестанцы, но мы чувствовали себя одной семьей. В нас воспитывали чувство патриотизма. Боюсь, это прозвучит пафосно, так все изменилось сейчас… Но мы много знали, например, о блокаде, мужестве и страданиях людей. Нас возили на Невский пятачок, на Пискаревское кладбище — в музей, где хранится дневник Тани Савичевой… В столовой работала пережившая блокаду тетя Серафима — нарезала хлеб, так она учила нас хлебные крошки не бросать, а собирать в ладошку и съедать. И мы так делали! Сейчас, когда вспоминаю об этом, меня переполняет чувство гордости и благодарности за то, что нам не только дали профессию, но научили быть неравнодушными, добрыми, великодушными. Нам давали богатейшие знания по гуманитарным предметам — истории театра, музыки, литературе. Преподаватели были истинными интеллигентами, элегантными во всем — в манере поведения, в одежде… А какая культура речи! Ведь это все не проходило бесследно, мы учились, запоминали, впитывали, увозили с собой. И мы не были исключением. Не зря Зайтуна Агзамовна Насретдинова часто повторяла: «У меня — ленинградская школа!». Ирина Александровна Трофимова, Эльвира Валентиновна Кокорина — вот мои Учителя. Каждое имя — эпоха в балетной педагогике. То, что они в нас заложили, осталось во мне на всю жизнь. Я и сейчас у своих учеников вырабатываю те навыки, которые они прививали нам. А как мое детское воображение поражала Ирина Давыдовна! Она была изящна, элегантна, с характерной балетной прической. Великолепная характерная танцовщица, она исполнила многие номера Леонида Якобсона: «Влюбленные», «Конькобежцы», «Тройка» и другие… Однажды, во втором классе, приходит к нам на урок Леонид Вениаминович. Ему надо было выбрать девочку для танца, поставленного по рисункам популярного тогда датского художника Херлуфа Бидструпа. Он выбрал меня! И я ездила с его коллективом «Хореографические миниатюры» на гастроли в Москву. Так что в десять лет я танцевала у Якобсона!

— После училища хотелось остаться в Ленинграде?

— Предложения были и в Кировский, и Малый Оперный. Конечно, сначала в кордебалет, это азы, школа, которую проходят все. Но меня посылала на учебу республика, рассчитывала на меня, и я, посчитала своим долгом оправдать доверие. Нас отобрали 10 человек, а окончили — пять. Мы были национальными кадрами, и мы все приехали в Уфу. Это Эльдар Валиев, Лиля Лугина, Резеда Бурханова, Резеда Гаянова и я.

— Как складывалась карьера в Уфе? Запомнились дебют на башкирской сцене, любимые роли, сама жизнь в балетной труппе театра?

— Дебютом стала пальцевая, но игровая партия — Мачеха в «Золушке» Прокофьева в постановке Эрки Тана. Танцевала молодежь. Золушка — Луиза Фатхутдинова, Кривляка и Злюка — Фанзиля Якупова и Олия Мифтахова. Я пригласила на спектакль всех родных, и всем понравилось то, что я делаю на сцене. Актерство живет во мне, я люблю играть, поэтому что-то получается. Потом я готовила партию Зайтунгуль с Эммой Мухаметовной Тимиргазиной. Она была моим первым репетитором в театре. В «Дон Кихоте» танцевала Китри, подружек, в «Бахчисарайском фонтане» — Черную жену, в «Голубом Дунае» — Анель, в «Вальпургиевой ночи» — Вакханку, в «Пахите» — вариации, в «Жизели» — Мирту, в «Сильфиде» — Эффи, в «Лебедином озере» — па-де-труа, сольные партии в других балетах. Через всю мою творческую жизнь прошла партия Зайтунгуль в балете «Журавлиная песнь», что особенно дорого моему сердцу.

Танцевала я много и с удовольствием, могла встать в какую-нибудь линию кордебалета. Кордебалетные сцены в «Лебедином озере», «Жизели», «Баядерке» — это высокая классика, кладезь хореографических движений, соблюдение всех позиций, канонов, это школа мастерства. Интересно было работать с балетмейстерами, которые приезжали в театр ставить спектакли. Особенно запомнился Владимир Могильда с его современной, необычной для нас хореографией. Я танцевала в его авангардной, нашумевшей в свое время постановке «Пер Гюнт». Незабываем Генрих Майоров со своим балетом «Чипполино», где я была Магнолией и Редисочкой. Интересно работалось с ленинградскими мастерами — Щербаковым, Маркарьянцем. И, наконец, совершенно потрясающий период в жизни труппы — когда приезжал спустившийся с Олимпа Юрий Николаевич Григорович. Смотрели во все глаза, слушали, раскрыв рот, ловили каждое слово его. Он доверил мне партию Венгерской невесты в «Лебедином озере». Юрий Николаевич очень строгий, но не злой. Требует полного повиновения, но ему настолько веришь, что искренне подчиняешься и идешь за ним. Это действительно гений в хореографии! Сколько лет прошло, а его спектакли не устаревают, «Лебединое озеро», «Щелкунчик» всегда собирают у нас полные залы.

— А на «Тщетную предосторожность» того же Григоровича, но с участием его ученика Андрея Меланьина, зрители идут неохотно…

— Замечательный балет! Мне кажется, нужно больше рассказывать людям, особенно молодежи, о чем этот спектакль и вообще что такое балет. Вот недавно мои первокурсники в академии искусств, где я преподаю методику классического танца, спросили меня: «Можно ли передать чувство движением?» Конечно, можно! Арабеск может быть просто механическим, нейтральным. Но ты его способна наполнить. Арабеск, обращенный к партнеру, может выражать любовь, нежность. Или, наоборот, ненависть, неприязнь. Все это зависит от сюжетной линии балета, конкретного образа и от внутреннего наполнения актера. Балет этим и занимается: пластикой передать суть, как драматический актер делает это при помощи слова.

— Айслу, вы из тех счастливых балерин, которым удалось создать семью. Вы столько лет танцевали на сцене, сейчас преподаете в колледже и академии искусств. Как это все можно совместить, не нанося ущерба ни одной ипостаси?

— Семья меня во всем поддерживает и вдохновляет. У меня прекрасный муж — мы вместе 25 лет, дочери уже 23 года, и я обожаю своего двухлетнего внука. Всегда рядом моя мамочка, сестры. Это наполняет мое существование светом и радостью. Вообще вся моя жизнь — светлая. У нас в труппе всегда торжествовала дружба. Я не идеализирую. Конечно, случались и конфликты и споры, но это не было главным. Света Харисова, Рая Хабирова, Леонора Куватова, Флюра Рахмангулова, Зухра Ильясова — они тоже были национальными кадрами, но окончили «вагановку» раньше. Они приняли нас, учили, подсказывали, помогали войти в тот или иной номер, балет. Все трудности мы переносили вместе. Знаете, в каких туфлях мы танцевали? Когда уже не было мешковины, мы наталкивали в носок газеты и выходили на сцену. А сколько было примеров для подражания! Потрясающие трудолюбие, темперамент Фирдаус Нафиковой зажигали молодых артистов. Люда Шапкина, тринадцать лет протанцевала в кордебалете, в «двойках» и «тройках», и вдруг — Его Величество Случай. Должна идти «Спящая красавица», а солистка заболела. С трех репетиций Люда вошла в партию Авроры! Это было потрясающе! К тому же на спектакле произошло ЧП. Эльдар Валиев, очень высокий танцовщик, не рассчитал пространства сцены и вместе с Людой в верхней поддержке свалился в оркестровую яму. Прямо на гобоиста — тот едва мундштук свой не проглотил. Зал замер… Дирижер Гайнетдин Хайретдинович Муталов застыл с поднятой палочкой… Через несколько секунд из оркестровой ямы вылезают живые и невредимимые, хотя и в ссадинах, Люда и Эльдар и… как ни в чем не бывало продолжают танцевать! Такая самоотверженность, любовь и преданность профессии воспитывали нас.

Я не боюсь признаться, что счастлива. Меня всегда любили близкие, уважали коллеги. И теперь меня окружают любимые и любящие меня люди. Наконец — у меня любимое дело. Хочу стать хорошим балетным педагогом, и я никогда не забываю уроки своих «вагановских» учителей, репетиторов в театре. Повседневный пример — наши замечательные преподаватели в колледже, почти все — с ленинградской школой.

Я благодарна судьбе за все, что в моей жизни есть, было и будет.